Есть идея!

По улице ехал огромный «КрАЗ» и вез на свалку две ржавые легковушки. Хачик Егиазарян смотрел на эту похоронную процессию и дивился расточительности ее организаторов: «Гонять такую махину ради всего двух машин?! Не проще ли прессовать эту рухлядь и грузить в кузов пачками?»

Внезапно возникшая идея зацепила, и Егиазарян решил попробовать ее реализовать. На тот момент его фирма занималась утилизацией старого бетона. Из него делали щебень и песок, а потом выпускали строительные блоки и тротуарные плиты. Шрейдер – агрегат для дробления бетона – прекрасно справился и с расплющиванием машин. После обработки легковушка превратилась в тонкий лист толщиной 5 сантиметров . За один раз на грузовике можно было отвезти на свалку более двадцати таких «листов».

Так как вопросами утилизации старых машин в нашей стране занимаются государственные органы, Егиазарян пошел предлагать свои услуги в ближайшую префектуру. Чиновникам идея экономичного бизнеса понравилась. С фирмой «Дробус» заключили договор на выполнение заказов города, выделили земельный участок, и работа началась.

Хлам – он и есть хлам

За пару лет «Дробус» стал крупнейшим утилизатором автомобилей в Северо-Восточном округе столицы. Каждый год через фирму проходит более двух тысяч единиц техники. Однако заработать чемоданы денег на этом бизнесе ей не удалось.

– За утилизацию одной машины город платит нам всего 920 рублей, – рассказывает Хачик Егиазарян. – За тонну сдаваемого металлолома – это примерно три кузова автомобиля – можно выручить еще 1200 рублей. Конечно, это копейки. Ведь нам надо содержать эвакуатор, платить зарплату рабочим. Немного спасает положение продажа запчастей, оставшихся в машинах. Но, как правило, владельцы, решившие бросить свое авто, раздевают его подчистую. Все более-менее пригодные запчасти они продают сами. Из пяти машин, которые поступают к нам, только на одной можно найти какие-то детали. В основном это голые, ржавые кузова. Поэтому, если бы мы занимались только этим бизнесом, мы бы разорились.

Это не пустые слова. Из нескольких фирм округа, пробовавших заниматься лишь утилизацией машин, в живых не осталось ни одной.

В отличие от них, «Дробус» чувствует себя очень уверенно. Рентабельность фирмы стабильно держится на уровне 35-40%. Как ей это удается?

Земля-кормилица

Один из принципов Егиазаряна-предпринимателя заключается в том, что из всех имеющихся ресурсов при желании можно извлечь максимум пользы. Главное – найти их правильную комбинацию. Первое, что используется им на всю катушку, – это земля. Так как фирма выполняет заказ города, за аренду предоставленного участка она платит в 10 раз меньше, чем заплатили бы другие коммерческие структуры.

– Утилизация – это наша «крыша», – говорит Хачик Егиазарян. – Она дает возможность дешево арендовать землю и заниматься другими делами, которые оказываются высокорентабельными. Прибыль мы зарабатываем именно на них.

Дополнительных бизнесов у «Дробуса» несколько. Автосервис, производство и установка «лежачих полицейских», продажа запчастей и спецстоянка для автомобилей, попавших в ДТП. «Битые» машины хранятся на ней в течение года. Если после этого хозяева отказываются их забирать, «Дробус» имеет право распорядиться авто по своему усмотрению. Из скоропостижно скончавшихся железных коней можно извлечь гораздо больше ценных запчастей, чем из брошенной машины, умершей своей смертью.

Все запчасти, снятые с утилизируемых и «битых» автомобилей, хранятся на складе фирмы.

– Если какая-то редкая деталь пролежала целый год, ничего страшного, – говорит Егиазарян. – Возможно, позже на нее все же найдется покупатель. Выбросить-то никогда не поздно!

Выбрасывать что-либо вообще не в характере Егиазаряна. Он нашел применение даже моторному маслу, которое остается в каждой брошенной машине. В «Дробусе» его сливают, перерабатывают и затем используют для отопления своих помещений.

С миру по нитке… Но бизнес процветает!

Забывчивые хозяева

Заниматься одной только утилизацией пока не только невыгодно, но и очень хлопотно: мешают плохие законы. Процесс похорон авто сегодня выглядит так. Поиском «трупов», брошенных во дворах, занимаются работники ДЭЗов и управ. Обнаружив заржавевшую тачку, они должны найти владельца, заручиться его согласием на то, чтобы машина была утилизирована, составить специальный акт и передать его сотрудникам уполномоченной фирмы. Только после этого они выезжают на место, забирают и утилизируют авто. Если же хозяин сразу не нашелся, машину отправляют на спецстоянку. Там ей суждено пробыть до тех пор, пока не отыщут владельца. Когда это происходит, хозяину развалюхи шлют официальные письма с просьбой ее забрать или дать разрешение на переплавку. Только по прошествии года и в случае неявки хозяина машину можно сдать в утиль. Но на этом дело иногда не заканчивается. Некоторые автовладельцы, вспомнив о своей старушке, являются на спецстоянку. А узнав, что ее уже похоронили, бегут в суд. «Кто позволил? Верните мою любимицу! Пускай плохая, но моя!» Суды они обычно проигрывают, так как не могут внятно ответить на вопрос: «А где вы были раньше? Почему не отвечали на письма?».

В практике «Дробуса» также бывали случаи, когда хозяин, увидев, что его машину грузят на эвакуатор, вызывал милицию. Прибывшие стражи порядка задерживали сотрудников фирмы и везли их в отделение. Потом они, конечно, разбирались, что к чему, и отпускали эвакуаторов. Но все эти разборки отнимают и время, и нервы.

– Если бы у нас было, как в Голландии! – мечтает Хачик Егиазарян. – Там, если машина три дня стоит без движения, представители власти наклеивают на лобовое стекло зеленую бумажку с просьбой ее убрать. Если этого не происходит – клеится красная бумага с новым предупреждением: «Убрать машину в течение недели». По прошествии этого времени приезжает эвакуатор и увозит авто на спецстоянку. Пребывание на ней стоит дорого – $100 в сутки. После этого владельцу дается еще два дня, чтобы решить – будет он забирать машину или нет. Если нет – она утилизируется.

Американская мечта

Хачик Егиазарян мечтает построить мощный завод для утилизации автомобилей и переработки полученного сырья. В прошлом году он ездил в Америку, где перенимал опыт создания такого предприятия у известных гигантов отрасли – братьев Адамсов.

– На их заводах в дело идет практически все, – рассказывает владелец «Дробуса». – Например, из шин можно делать резиновую крошку. Это отличный компонент для асфальта, покрытий теннисных кортов, детских площадок. Сейчас в нашей стране 60% отработавших шин попросту закапывают, так как их нерентабельно перерабатывать. Разве это порядок?

Американский завод «под ключ» стоит $16 млн. Егиазаряну удалось найти западный банк, готовый предоставить кредит на этот проект под 5% годовых. По расчетам предпринимателя, он бы мог окупиться всего за 2 года. Но пока дело застопорилось – нет земельного участка, который можно взять в аренду на длительный срок.

– Договор аренды нам обычно продлевают на год, максимум на пять лет, – рассказывает предприниматель. – При таких условиях вкладывать большие средства очень рискованно. В любой момент могут прийти чиновники и сказать: «Сворачивайте свое предприятие, мы будем строить здесь что-то еще!» И куда я тогда его уберу? Так что пока мечта остается мечтой.

ПЕРСПЕКТИВЫ